Трогательные и смешные цитаты из «Денискиных рассказов» Виктора Драгунского - «Клуб - Юмора» » Клуб

Утром я ничего не мог есть. Только выпил две чашки чаю с хлебом и маслом, с картошкой и сосиской. Потом пошел в школу.

Я люблю посмеяться… Иногда мне нисколько не хочется смеяться, но я себя заставляю, выдавливаю из себя смех — смотришь, через пять минут и вправду становится смешно.

А вообще вы правильно говорили: когда болеешь, все тебя больше любят.

Я сказал:

— Ну как?

— Чудовищно! — похвалил Борис Сергеевич.

От этих мыслей я долго не мог заснуть, так долго, что не заметил, как все-таки заснул.

И я теперь дал клятву, что буду учить уроки всегда. До глубокой старости.

Меня даже досада взяла. Вот в кои-то веки захотел быть рыцарем, так денег нет!

Там народу было видимо-невидимо, и все в костюмах. Одних гномов было человек пятьдесят. И еще было очень много белых «снежинок». Это такой костюм, когда вокруг много белой марли, а в середине торчит какая-нибудь девочка.

— А разве бывают хорошие болезни?

— Ого, — сказал я, — сколько хочешь! Ветрянка, например. Очень хорошая, интересная болезнь. Я когда болел, мне все тело, каждую болявку отдельно зеленкой мазали. Я был похож на леопарда. Что, плохо разве?

Хотя мне уже идет девятый год, я только вчера догадался, что уроки все-таки надо учить.

Но я пел только громко, я не хотел петь потише, потому что настоящее пение — это именно когда громко!

— Ну что ты, мама, — сказал я, — какое может быть сравнение? Серые мышки — это как простые, а белые — вроде диетические, понимаешь?

Два часа! Каких-нибудь пять минут поиграли, а уже два часа!

Я выбежал в коридор прямо в чем мать родила, в одних трусиках.

— А теперь идите — учитесь хорошо!

И мы пошли учиться. Но я сидел и плохо учился.

И я сел на подоконник и принялся ничего не делать.

— Вот, папа, послушай, какую я Мишке задам задачу: вот у меня есть два яблока, а нас трое, как разделить их среди нас поровну?

— Сдаюсь!

Я сказал:

— Чтобы мы все получили поровну, надо из этих яблок сварить компот.

Когда Аленка меня увидела, она сразу заорала:

— Дениска пришел! Ого-го!

Я вежливо сказал:

— Здравствуйте! Чего орешь, как дура?

Я прямо опешил. Я сразу понял, что я все лето зря прочепушил. С ежами возился, в лапту играл, пустяками занимался. А вот Павля, он времени не терял, нет, шалишь, он работал над собой, он повышал свой уровень образования.

— А что, трудный английский язык? — спросил я.

— С ума сойти, — вздохнул Павля.

— Еще бы не трудный, — вмешался папа. — Там у них сам черт ногу сломит. Уж очень сложное правописание. Пишется Ливерпуль, а произносится Манчестер.

И мы все так хохотали, что чуть не померли.

Цикл «Денискины рассказы» о жизни простого советского школьника Дениса Кораблева увидел свет в 1959 году и навеки вписал имя писателя Виктора Драгунского в сердца миллионов! В честь дня рождения их автора и, можно сказать, отца (прототипом главного героя стал сын писателя Денис) вспоминаем самые смешные и трогательные цитаты. Утром я ничего не мог есть. Только выпил две чашки чаю с хлебом и маслом, с картошкой и сосиской. Потом пошел в школу. Я люблю посмеяться… Иногда мне нисколько не хочется смеяться, но я себя заставляю, выдавливаю из себя смех — смотришь, через пять минут и вправду становится смешно. А вообще вы правильно говорили: когда болеешь, все тебя больше любят. Я сказал: — Ну как? — Чудовищно! — похвалил Борис Сергеевич. От этих мыслей я долго не мог заснуть, так долго, что не заметил, как все-таки заснул. И я теперь дал клятву, что буду учить уроки всегда. До глубокой старости. Меня даже досада взяла. Вот в кои-то веки захотел быть рыцарем, так денег нет! Там народу было видимо-невидимо, и все в костюмах. Одних гномов было человек пятьдесят. И еще было очень много белых «снежинок». Это такой костюм, когда вокруг много белой марли, а в середине торчит какая-нибудь девочка. — А разве бывают хорошие болезни? — Ого, — сказал я, — сколько хочешь! Ветрянка, например. Очень хорошая, интересная болезнь. Я когда болел, мне все тело, каждую болявку отдельно зеленкой мазали. Я был похож на леопарда. Что, плохо разве? Хотя мне уже идет девятый год, я только вчера догадался, что уроки все-таки надо учить. Но я пел только громко, я не хотел петь потише, потому что настоящее пение — это именно когда громко! — Ну что ты, мама, — сказал я, — какое может быть сравнение? Серые мышки — это как простые, а белые — вроде диетические, понимаешь? Два часа! Каких-нибудь пять минут поиграли, а уже два часа! Я выбежал в коридор прямо в чем мать родила, в одних трусиках. — А теперь идите — учитесь хорошо! И мы пошли учиться. Но я сидел и плохо учился. И я сел на подоконник и принялся ничего не делать. — Вот, папа, послушай, какую я Мишке задам задачу: вот у меня есть два яблока, а нас трое, как разделить их среди нас поровну? — Сдаюсь! Я сказал: — Чтобы мы все получили поровну, надо из этих яблок сварить компот. Когда Аленка меня увидела, она сразу заорала: — Дениска пришел! Ого-го! Я вежливо сказал: — Здравствуйте! Чего орешь, как дура? Я прямо опешил. Я сразу понял, что я все лето зря прочепушил. С ежами возился, в лапту играл, пустяками занимался. А вот Павля, он времени не терял, нет, шалишь, он работал над собой, он повышал свой уровень образования. — А что, трудный английский язык? — спросил я. — С ума сойти, — вздохнул Павля. — Еще бы не трудный, — вмешался папа. — Там у них сам черт ногу сломит. Уж очень сложное правописание. Пишется Ливерпуль, а произносится Манчестер. И мы все так хохотали, что чуть не померли.