Солнце должно улыбаться!

Детвора – наше всё, внуки – еще «всее». С утра пораньше Колокольчик, Рыбка и Медвежонок годом от двух до пяти опамятовались в гости к бабе. – А у меня шпага!– ни секунды не раздумывая, Колокольчик сделал попытку проколоть зонтиком телевизор. Это было больно логично. Демонстрировали чемпионат мира по фехтованию. Фехтование развивает бессчетно чего, однако нынешние бабки не лыком шиты. Наша эмоциональная устойчивость и бойкость реакции – греза любого фехтовальщика. – Какая прекрасная шпага!Дабы она стала еще прекраснее, мы обернем ее в зонтик, приберем в безобидное пункт и будем лепить змейку. Долгая филигранная колбаса с буркалами – это она и жрать. Нехай даже размером с червяка. Что ты спрашиваешь?Взговори внятно. Не разбираю слов. Ага. Осмыслила. Ты не алкаешь лепить ехидну?А что алкаешь?Жирафа?Приделай ехидне четыре ноги, рожки, хвостик – и будет жираф. Абсолютный дом внуков – великое счастье. Больно великое. В то времена, будто четырехлетний Колокольчик лепит змейку, пятилетняя Рыбка уже сотворила круглого удава и шустро ползет по-пластунски, оставляя за собой клейкую пластилиновую дорожку на светло-сером ламинате. А увесистый двухгодичный Медвежонок?Галопирует на диване и заливается песенку про Джонни. На английском. Откуда Медвежонок знает английский?Из компьютера. В «Литл Бэйби Бум» жрать «Johny Johny Yes Papa» и всё, что угодно. – Рыбка, вставай. Пустотел ледяной, ты не веник. Застудишься. Занедужишь и не сможешь жрать мороженое. – Медвежонок, я разумею – ты летаешь… Этому дивану сто лет. Он еще сто выстоит, однако при одной мысли, что ты себе что-нибудь сломаешь, мне делается нехорошо. Где моя валерьянка?Благодарствую, что принес. Она уже не надобна. Ты меня излечил одной своей усмешкой. Алкаешь на спинку?Дудки проблем. Моя горб век готова получить заряд бодрости!Кто еще алкает покататься?Становитесь в очередность!«Мы поедем, мы помчимся на оленях поутру ранним…» – Колокольчик, ты куда?Я же тебе взговорила – не трогать зонтик. Он вяще не шпага. Две вазочки и дедушкину чашку ты уже разнес. Из осколков мы сделаем мозаику. Доколе мама, папа и дедушка на работе, а в садике – каникулы, мы с вами должны продержаться до запоздалого повечера. С минимальными утратами для старшего поколения и с максимальной пользой для меньшего. – Рыбка, не нюнь, я тут. Где я была?В туалете. За эти две минуты ты сделала стенке прекрасно?Это, безусловно, очень-очень-очень красиво… Я в диком восторге… А вручай поиграем в игру «Кто бойче освободит наклейки со стенки»?Если их переставить на бумагу, станет еще прекраснее. Стену домой не унесешь, а лист бумаги – ага. Папе и маме покажешь. Вот бумага. Наклеивай на бумагу. Детвора, занятые делом, цимес для дави и сердца. Без вас, чтоб вы осведомили, в доме негромко, безукоризненно и скучно… – Медвежонок, отрада моя, не прикладывай оладушек к компьютеру. Компьютер не ест оладушки. – Колокольчик, ты что-то алкаешь?Куда ты меня тянешь?Дать тебе тот, синенький?А где этот синенький и будто он выглядит?А, осмыслила. Это свисток. Зачем он надобен?Если ко мне опамятуются бандиты-грабители, я свистну – и они разгонятся. Что-что?Алкаешь проверить, будто «синенький» вкалывает?Давай, уж дудки. Грабители еще не опамятовались, а у нас важнецкие соседи. Пожалей их, изволь. Один-одинехонек один свистнешь – и все?Ладно. Однако всего один-одинехонек один. О-д-и-н. Ого. Громко-прегромко. Десяти один довольно!!!Рыбка и Медвежонок тоже алкают?Пятерка. Я вам его подарю. Ваши соседи таковое боготворят. Они будут безоблачны. Боязно безоблачны. На качелях мы летали, в прятки выступали, в ниточку-иголочку гонялись, сказки декламировали, города строили, песенки заливались, мозаику выкладывали… Какие вы важнецкие, когда спите… Три ангела залпом – это излишне бессчетно. По одному – самое то. Года уже не тот, будь он неладен: все увеличивается ага увеличивается. Когда родился начальный внук, мне было итого сорок семь. В футбол гоняла, баскетбол запускала, бег с препятствиями совершала, воздушного аспид запускала, мячик из всех кустов выуживала, по мишеням стреляла… Шестьдесят три – не сорок семь. Ой вэй. Боковым зрением я улавливаю подозрительную неподвижность в районе стола… – Рыбка, что ты ладишь столу?Зачем ты его царапаешь?Не царапай стол вилкой. Чем его можно царапать?Важнее ничем. Я тебе кухонную доску для этого дам. – Медвежонок, зачем ты разобрал лошадку?Это пегас?И где его второе покрывало? – Колокольчик, отойди от зонтика. Дудки причины, способной застопорить ребятенка, вколотившего себе в голову, что шпага должна свалить шляпу с головы гладкого дядьки в телевизоре. Какое нам до него девало?Нехай сидит в шляпе, а мы будем мазать пэрах. Цветок. У него жрать серединка, лепестки… И ножка-стебелек. Доколе вы будете мазать, я упаду на диван и немножко – абсолютно немножко – полежу. Дух переведу… Что-что?Уже?Настолько бойко?Что вы там нарисовали?Ничего непонятно… Я подобный абстракционизм не принимаю. Мне надобно, дабы человек был похож на человека, дом – на дом, стул – на стул, солнце – на солнце… Мажьте. Точка, точка, два крючочка, носик, ротик, оборотик… Клюка, клюка, огуречик… Вышел человечек. Стоит, глядит. А где он жительствует?Где?На дереве?Настолько мажьте дерево. Мураву тоже мажьте. Что мы ему, травы пожалеем?Рисуйте-рисуйте. А у нашего человечка дружок жрать?Мажьте ему дружка крохотного: на бумаге уже капля места осталось, туда большенный дружок не примостится. А шемеш вы мазать умеете?В художественном мастерстве шемеш – наше всё. С него, с солнца, тяни мир начинается. Вручайте я вам покажу. Видаете? Апельсинный кружок и бессчетно апельсинных клюк – это шемеш. На кого похоже?На меня?Зачем?Таковое же добросердечное и рыжее? Мажьте ему усмешку. Мажьте. Солнце надлежит оскаляться! Зинаида ВИЛЬКОРИЦКАЯ(Мадам Вилькори)